Сочинение: Доктор Живаго

В человеке, в его скромной особенности, в его праве на эту особенность — единственный и вечный смысл борьбы за жизнь.

В. Гроссман

Я всегда презирал людей, которые слишком заботятся о том, чтобы быть сытыми.

Великий Горький

Есть что-то жестокое и единственно правильное в стремлении человека бороться. И счастье, когда эта борьба не за кусок хлеба, не за право жить и выживать, а за свою душу, за свое право быть человеком. Это единственное, из-за чего стоит жить, бороться и умереть, до последней минуты оставаясь верным самому себе, своим принципам и своему человеческому достоинству. И скажут тогда сто великих классиков: “Вот он, наш герой! Вот она, уникальность человеческой души!” Скажут и возьмутся за перо, и появится в литературе еще один новый герой, а за ним еще один и еще... Каждый будет чуточку новым, немножко традиционным, например герой начала XX века.

Начало века... Что такое начало века? Время, когда “нужда и бездействие обострились, вследствие чего резко повысилась активность народных масс”? Нет, это еще не есть главная причина появления нового героя XX века. Да, произошел разлом, появились слабый интеллигент и сильный рабочий. Юрий Живаго и ночлежка на самом дне жизни. Но разве не пытались люди, разделенные, сословными барьерами, найти себя в этом сумбурном времени? Пытались ведь! Актер ис­кал лечебницу, Пепел — счастье, Лука — веру, Сатин — правду... Каждый ставил перед собой цель.

Однажды любой человек ставит перед собой цель и уже от него зави­сит, станет ли эта цель смыслом его жизни или это так, минутное жела­ние. Цель существует всегда, часто она становится единственной и конеч­ной, без нее нет жизни, и борьба за нее есть борьба за жизнь. Есть что-то обидное и несправедливое в революции, наверное потому, что она застави­ла бороться с особой силой и жестокостью. Она вышвырнула из своих фа­натичных рядов наивного доктора по фамилии Живаго. “Маленьким мальчиком он застал еще то время, когда именем, которое он носил, назы­валось множество саморазличнейших вещей. Была мануфактура Живаго, бани Живаго, дома Живаго, способ завязывания и закапывании галстука булавкой Живаго, даже какой-то сладкий пирог круглой формы, вроде ромовой бабы, под названием Живаго. Вдруг все это разлетелось. Они обеднели”. Осталось лишь одно сокровище: бесценная душа Живаго. За это революция поставила его перед выбором: стань жестоким или погибай. Но разве мог хрупкий, добрый Живаго стать жестоким? И вдруг, в один день, стать совсем-совсем другим, забыть об умении мечтать, писать стихи... Нет, он сделал другой окончательный выбор, прозвучавший как 1риговор: он решил остаться в своем времени, в то время как новая жизнь несла всех куда-то дальше, в новые измерения, не поддающиеся за­конам космоса. Он решил погибнуть, но сохранить себя как личность. В этом и есть смысл его борьбы: желание сохранить себя. Жизнь через смерть. Очень трудно знать, что умрешь, и продолжать жить. А Живаго знал, что умрет.

Мело, мело по всей земле

Во все пределы,

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

Как летом роем мошкара

Летит на пламя,

Сметались хлопья со двора

К оконной раме.

Слетались к Юрию Живаго те, кто еще сомневался в правильности своего выбора. Слетались за поддержкой, за частицей той твердости, которой обладал он в своих убеждениях. И уходили от него тихие и молчаливые. Тоня, Лара, Гордон... Наверное, не убежденные, но пора­женные его доводами. Они знали, что он умрет. Тогда уже знали.

А он сделал проще: он перестал думать о том, что он другой, что ему суждено бороться, а потом куда-то уйти, “не обращая внимания на окрики” прорваться сквозь толчею, ступить со ступеньки стоящего трамвая на мостовую, сделать шаг, другой, третий, рухнуть на камни и больше не вставать”.

Он перестал думать о будущем и попытался прожить отпущенное ему время так, как хотел бы жить всегда. И загорелось ярче пламя свечи, окрепла душа в своей вере, и воссияла на небе новая звезда (не могла не восстать). Стала она ориентиром блуждающим впотьмах ду­шам. Люди называли ее Рождественской,

потому как когда-то,

неведомая перед тем,

застенчивей плошки

В оконце сторожки

Мерцала звезда по пути

в Вифлеем.

Ова пламенела, как стог,

в стороне

От неба и Бога,

Как отблеск поджога,

Как хутор в огне и пожар

на гумне.

Она возвышалась горящей скирдой

Соломы и сева

Средь целой вселенной,

Встревоженной этою новой

звездой.

Осветила она рождение младенца Иисуса. Но это было раньше, а теперь светила она другому человеку — Юрию Живаго. Вела его впе­ред, уверенного и свободного, а потом кто-то назвал пройденный под этой звездой путь — борьбой за жизнь.