Литературоведческий анализ стихотворения Ярослава Смелякова "Памятник"

Ярослав Смеляков
"Памятник"
Приснилось мне, что я чугунным стал.
Мне двигаться мешает пьедестал.
Рука моя трудна мне и темна,
И сердце у меня из чугуна.
В сознании, как в ящике, подряд
Чугунные метафоры лежат.
И я слежу за чередою дней
Из-под чугунных сдвинутых бровей.
Вокруг меня деревья все пусты,
На них ещё не выросли листы.
У ног моих на корточках с утра
Самозабвенно лазит детвора,
А вечером, придя под монумент,
Толкует о бессмертии студент.
Когда взойдёт над городом звезда,
Однажды ночью ты придёшь сюда.
Всё тот же лоб, всё тот же синий взгляд,
Всё тот же рот, что много лет назад.
Как поздний свет из тёмного окна,
Я на тебя гляжу из чугуна.
Недаром ведь торжественный металл
Моё лицо и руки повторял.
Недаром скульптор в статую вложил
Всё что я значил и зачем я жил.
И я сойду с блестящей высоты
На землю ту, где обитаешь ты.
Приближусь прямо к счастью своему,
Рукой чугунной тихо обниму.
На выпуклые грозные глаза
Вдруг набежит чугунная слеза.
И ты услышишь в парке под Москвой
Чугунный голос, нежный голос мой.

"Всё совершается, как надо, хоть и не сразу, не сполна", - эти слова Ярослава Смелякова можно было бы поставить на титульной странице его собрания сочинений, так как он всегда живо ощущал и историческую необходимость происходящих событий, уже свершившихся и ещё только надвигающихся, и бесконечное своеобразие человеческих судеб, воли, эту необходимость осуществляющих.

Смеляков - один из тех художников, в чьём творчестве отчётливо сказывается "пролетарская кость" - подлинно революционная, подлинно рабочая готовность "всем русским духовным богатством поделиться сполна" со всеми людьми трудной судьбы и доброй воли. В.Боков когда-то точно назвал героя раннего Смелякова "Евгением Онегиным фабричной окраины". Ярослав Смеляков был одним из самых знаменитых молодых поэтов ранних 30х годов 20 столетия. В первых стихотворениях поэт утвердил свои представления о законах бытия и по-своему решал "проклятые вопросы", веками волновавшие человечество. Смелякова волновало всё: и героическая судьба испанского коммуниста, и первый плуг, откованный в народной кузнице африканской страны, и гордые старики Таджикистана, что рубили и гоняли басмачей, а потом дошли до берлинских стен. Также далеко простираются интересы поэта и в глубь веков: ему надобно подумать о Меншикове, обласканном, а затем брошенном фортуной; его тревожит тень Натальи Пушкиной; он готов признать своим учителем Дениса Давыдова: Поэт испытывает насущную потребность включить в свой и наш духовный обиход всё яркое, живое, человечное, что было в прошлом, существует в настоящем на земном шаре. И ему, как отмечают критики, удавалось обнаружить, запечатлеть эту общность, это побратимство, побеждающее века и пространства.

"И современники, и тени в тиши беседуют со мной:"- Смеляков в свою судьбу включил множество судеб. В его поэзии заодно действуют критерии исторические и нравственные, гражданские и художественные.

Ярослав Смеляков - человек нелёгкой судьбы, в далёком 1934г. он впервые оказался под прицелом беды: его юношеская прямолинейность пришла в столкновение с противоречиями жизни. За "моральное разложение" поэт был арестован по доносу и вышел в "редком для освобождения" году - 1937м. Затем его снова посадили. Во время войны поэта освободили финны из карельского лагеря, и он стал финским военнопленным, работая на ферме. Вернувшись на родину, проходил так называемую проверку. После разрешения жить в Москве в 1984 г. выпустил книгу своих стихов "Кремлёвские ели", однако по доносу одного "собрата-поэта" в 1951 был арестован. И снова лагерная жизнь. Но Смеляков продолжал писать: Амнистия 1956г. принесла освобождение поэту.

Но несмотря ни на что, Ярослав Смеляков истово верил в правоту возникающей на глазах новой жизни. Показательно то, что он, трижды попадавший на круги лагерного ада, ни в одном своём стихотворении ни разу нигде не проклял ни эпоху, ни свою судьбу, ни Сталина. Долгие годы был председателем московских поэтов. Не любил говорить о лагере и показывать немногие лагерные стихи, напечатанные лишь после смерти, в которых прорывалась боль за изувеченную смолоду жизнь.

Стихотворение "Памятник" написано в 1946 году - в период финского плена, в тягостное для Я.Смелякова время.

Произведение представляет собой монолог лирического героя, который во сне превратился в памятник.

Образ "памятника" ещё в античной литературе ,потом и в русской поэзии обращает читателя к теме "творчества ,назначения поэта и поэзии". Гораций, М.В.Ломоносов, Г.Р.Державин, А.С.Пушкин: Каждый из них, осмысливая своё назначение как поэта, подводит итог своему творчеству, стремится заглянуть в будущее ,где и будет воздвигнут их поэзией нерукотворный памятник.

"Памятник" Смелякова нельзя поставить в один ряд с одноимёнными стихами великих поэтов, потому что тема творчества не является главной в данном произведении. Пожалуй, это стихотворение можно отнести к философской лирике, т.к. лирический герой осмысливает своё настоящее, говорит о том, что для него составляет счастье его "теперешней" жизни, куда рвутся его сердце и душа, чего жаждет его сознание:

Приближусь прямо к счастью своему,
Рукой чугунной тихо обниму.
Тема творчества звучит лишь в начале стихотворения:
В сознании, как в ящике, подряд
Чугунные метафоры лежат.

Но поэт говорит о невозможности "творить, писать" в контексте общей "несвободы". Олицетворением этой "несвободы" является образ памятника:

Приснилось мне, что я чугунным стал.
Мне двигаться мешает пьедестал.

Внешняя (физическая) "несвобода" ("мне двигаться мешает пьедестал", "рука моя трудна мне и темна") так же тягостна, как и внутренняя, душевная ("и сердце у меня из чугуна", "и я слежу за чередою дней из-под чугунных сдвинутых бровей", "вдруг набежит чугунная слеза"). А самое страшное то, что герой не может высказать всего, что наболело. "Чугунных метафор" в стихотворении немало: это и "сердце из чугуна", и "чугунные брови", и "чугунная слеза", и "чугунный голос". Повтор метафоры "чугунный" усиливает ощущение непомерной тяжести и скованности во всём: в движениях, мыслях, чувствах.

Ещё одна тема получает развитие в стихотворении: личные любовные переживания героя. Мотив грусти, удручённости, который звучит с самых первых строк произведения, усиливается, сливаясь с мотивом одиночества, когда лирический герой говорит о своей любимой. В монологе нет пылких признаний, но в кажущихся такими простыми словах: "Всё тот же лоб, всё тот же синий взгляд, всё тот же рот, что много лет назад" - столько нежности, теплоты, преданности, что невольно понимаешь, что женщина, которой адресованы эти строки - самая дорогое, что было и есть в жизни лирического героя. И это его земное чувство - самое ценное, что у него есть.

В последних 4х строфах, которые обращены к образу любимой, поэт употребляет глаголы в будущем времени: "сойду", "приближусь", "слеза набежит", "услышишь". Это говорит о том, что герой не уверен , что желанная встреча состоится. Зная биографию поэта ,можно объяснить эту тихую грусть героя, его тревожно-обречённое настроение: находясь в плену, поэт не загадывает счастливого будущего, он лишь говорит о желании хоть как-то напомнить о своём существовании:

Как поздний свет у тёмного окна,
Я на тебя гляжу из чугуна.

***

И ты услышишь в парке под Москвой
Чугунный голос, нежный голос мой.
А о себе говорит в прошедшем времени: "всё, что я значил и зачем я жил".
Философское осмысление действительности слышится в словах героя:
И я слежу за чередою дней:

***

А вечером, придя под монумент,
Толкует о бессмертии студент.

Человек не в силах замедлить неуловимый бег времени, и герой страдает от невозможности что-либо изменить в сложившихся обстоятельствах. В тексте нет ярких метафор, экспрессивно-окрашенных слов и выражений, передающих страдания, душевную боль героя. Но почувствовать это позволяет нам построение стиха: каждое двустишие состоит из одного предложения. Отсюда прерывистое резковатое звучание стиха, которое и помогает увидеть всю глубину переживаний, надрыв лирического героя. Ритмичность стиху, движение чувству придаёт пятистопный ямб с точными мужскими парными рифмами.

Метафоры, преобладающий троп в стихотворении, основан на сравнении с памятником, т.к. лирический герой уподобляет себя чугунной статуе. Практически в каждой строфе (а это значит в каждом предложении) поэт подчёркивает уподобление героя памятнику: повтор метафор с прилагательным "чугунный", "у ног моих с утра самозабвенно лазит детвора", "торжественный металл", "сойду с блестящей высоты ,синонимы -"пьедестал", "монумент", "статуя".

Но образ скульптуры, памятника неоднозначен: с одной стороны, это образ "несвободы", а с другой - символ чего-то "вечного, бессмертного", к чему хотел бы прикоснуться герой:

Недаром ведь торжественный металл
Моё лицо и руки повторял.
Недаром скульптор в статую вложил
Всё, что я значил и зачем я жил.

Для того чтобы обнажить чувства, воссоздать внутреннее состояние лирического героя, автор использует образ сна. Традиционно в русской литературе сон - это благодатные, счастливые мгновения прошлого, либо психологическое состояние героя в настоящем, либо мечта, предчувствие будущего. У Смелякова приём "сна"- это осмысление тяжёлой действительности и попытка заглянуть в будущее, это выход из реальности, в которой жизнь трудна, а может, невозможна. Но несмотря на приём "сна", лирический герой предстаёт перед нами "живым" человеком, глубоко мыслящим, страдающим, любящим.

Ярослав Смеляков писал: "Мои стихи совершенно не годятся для литературных салонов и не рассчитаны на любителей изысканных пустяков, потому что я нарочито отвергаю ложные поэтические красивости и стремлюсь к точности, к строгому лаконизму". От строгих, будто и неукрашенных строк Ярослава Смелякова исходит особенное обаяние, нежность, иногда прикрытая суровостью, и откровение.

Несмотря на все жизненные невзгоды, Ярослав Смеляков не оставил творчество, не предал ни своего призвания, ни своей судьбы. А если и прикасался к "высоковольтным проводам" времени, то с какой-то своей осторожной человечностью. Пример тому - стихотворение "Памятник".

1. Гринберг И.Л. "Три грани лирики", М: "Советский писатель", 1975г.
2. Агатов М. "Об авторах ваших книг", М: "Молодая гвардия", 1975г.
3. Куняев С. "Терновый венец", журнал "Современник" №12. М: 1997г.
4. Евтушенко Е. "Строфы века: антология русской поэзии" М: Минск-Москва "Полифакт", 1997г.