Статья: Городская лирика Некрасова

Криницын А.Б.

Многие не понимали «сурового» лиризма Некрасова. О стихотворении «В больнице» Боткин писал поэту, что его стихи «действуют на душу, как сырой холодный туман на тело – проникают исподволь и страшно холодят». Вместо пушкинского благозвучия мы найдем у Некрасова нагоняющую тоску инструментовку гласных на у и ы[i], а согласных –на шипящие и «р» (так, в стихотворении «Утро» звукопись на «ж» передает душераздирающий скрежет метала о камень: «Жутко нервам – железной лопатой /Там теперь мостовую скребут»).

Благодаря своим картинам петербургской действительности Некрасов стал одним из первых поэтов-урбанистов в русской поэзии (так называют поэтов, избравших своей темой изображение города и его жизни). Особенно выделяются циклы стихотворных очерков «О погоде», «На улице», стихотворения «Утро», «Еду ли ночью по улице темной…», «Секрет (опыт современной баллады)», «Петербургское утро». И надо сказать, что город в его изображении предстает неизменно отталкивающим: либо бесчеловечно морозным зимой, либо пасмурным, сырым и промозглым осенью, либо раскаленно душным, чадящим и задымленным летом.

Надо всем, что ни есть: над дворцом и тюрьмой,

И над медным Петром, и над грозной Невой,

До чугунных коней на воротах застав

(Что хотят ускакать из столицы стремглав) –

Надо всем распростерся туман.

Душный, стройный, угрюмый, гнилой,

Некрасив в эту пору наш город большой,

Как изношенный фат без румян... («О погоде»)

В цикле «О погоде» есть один особенно пронзительный рассказ, вызывающий пронзительное чувство жалости, – об жестоком избиении извозчиком своей лошади:

Под жестокой рукой человека

Чуть жива, безобразно тоща,

Надрывается лошадь-калека,

Непосильную ношу влача.

Вот она зашаталась и стала.

"Ну!" - погонщик полено схватил

(Показалось кнута ему мало) –

И уж бил ее, бил ее. бил!

Ноги как-то расставив широко,

Вся дымясь, оседая назад,

Лошадь только вздыхала глубоко

И глядела... (так люди глядят,

Покоряясь неправым нападкам).

Он опять: по спине, по бокам,

И вперед забежав, по лопаткам

И по плачущим, кротким глазам!

Это – одна из самых сильных картин изображения человеческой жестокости как таковой в русской литературе (позднее Достоевский в романе «Братья Карамазовы», сопоставляя разные типы жестокости, выберет именно избиение кнутом в качестве примера жестокости «по-русски»). Лошади придаются разумные, кроткие человеческие черты, а сам погонщик их лишается, превращаясь в озверевшего, безрассудного палача.

Образ музы и лирический герой Некрасова

С этим стихотворением перекликается другое, знаменитое своей афористичностью, где речь так же идет о прилюдном избиении:

Вчерашний день, часу в шестом,

Зашел я на Сенную;

Там били женщину кнутом,

Крестьянку молодую.

Ни звука из ее груди,

Лишь бич свистал, играя...

И Музе я сказал: «Гляди!

Сестра твоя родная!»

Некрасов не просто пишет о том, как избивают крестьянку, но говорит о ней как о молодой женщине, чтобы возбудить в нас самое живое сочувствие. Тем самым он сосредотачивает внимание прежде всего на общечеловеческом в несчастной жертве. Заканчивается же стих риторическим сравнением истязаемой крестьянки с Музой. В дальнейшем это уподобление стало устойчивым в лирике Некрасова. «Рыдающим звукам» его стихов соответствует образ «неласковой и нелюбимой Музы, /Печальной спутницы печальных бедняков, /Рожденных для труда, страданья и оков, – /Той Музы плачущей, скорбящей и болящей, /Всечасно жаждущей, униженно просящей…» («Муза» 1852). В конце своей жизни Некрасов вновь возвратится к излюбленной метафоре, отождествив музу с бичуемой кнутом крестьянкой: «Не русский — взглянет без любви /На эту бледную, в крови, /Кнутом иссеченную Музу...» («О Муза! Я у двери гроба!» 1877).

Но наиболее ёмкое определение Некрасовым своей Музы, пожалуй, следующее – «Муза мести и печали», ибо часто она вдохновляет поэта не любовью, а ненавистью. В 1852 году он пишет стихотворение на смерть Гоголя, являеющееся поэтическим переложением одного из авторских отступлений «Мертвых душ»[ii]. Стихотворение построено на противопоставлении двух художников: романтика-идеалиста и сатирика. Под первым поэтом легко угадывается Пушкин.

Блажен незлобивый поэт,

В ком мало желчи, много чувства:

Ему так искренен привет

Друзей спокойного искусства,

<...> Дивясь великому уму,

Его не гонят, не злословят,

И современники ему

При жизни памятник готовят...

Под вторым поэтом подразумевается Гоголь, хоть его имя и не упоминается по цензурным соображениям (месяц спустя за напечатание некролога о смерти Гоголя в «Московских ведомостях» был на месяц посажен под арест Тургенев). Но у читателей того времени с художником-сатириком ассоциировался прежде всего сам Некрасов. Этот поэт не угождает моде и вкусам публики, но решается говорить ей нелицеприятные истины, изобличать ее пороки и слабости, служа не ей, но – в случае Некрасова – крестьянам и беднякам, которые никогда не прочтут посвященных им стихов. Некрасов как бы отрекается от своего «я», делаясь голосом вечно «безмолвствующего» народа. Поэтому он никогда не будет моден и прославлен среди читающего высшего сословия. Он призывает его к самоотречению, к жертвам, осуждает его спокойную и беззаботную жизнь, что, разумеется, не может понравиться большинству. Сознательно вызывает он на себя шквал возмущения и критики:

Но нет пощады у судьбы

Тому, чей благородный гений

Стал обличителем толпы,

Ее страстей и заблуждений

Питая ненавистью грудь,

Уста вооружив сатирой,

Проходит он тернистый путь

С своей карающею лирой.

Его преследуют хулы:

Он ловит звуки одобренья

Не в сладком ропоте хвалы,

А в диких криках озлобленья.

И веря и не веря вновь

Мечте высокого призванья,

Онпроповедует любовь

Враждебным словом отрицанья…

Таким образом, вместо известного выражения Гоголя: «озирать всю громадно несущуюся жизнь <...> сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы!» Некрасов использует другой оксюморонный образ: любви-ненависти («Онпроповедует любовь враждебным словом отрицанья»). Конец стихотворения уже напоминает лермонтовскую «Смерть поэта» по ожесточенности конфликта поэта с обществом, когда поэт подвергается настоящей травле и гибнет в неравной борьбе:

Со всех сторон его клянут

И, только труп его увидя,

Как много сделал он, поймут,

И как любил он — ненавидя!

С точки зрения Некрасова, в этом как раз и заключается истинный патриотизм – обличить пороки, чтобы исцелить от них общество. Но Некрасов заостряет этот мотив: общество нужно активно изменить, и возможно, не только через искусство. Некрасов призывает к активной гражданской позиции («Страшись их участь разделить, Богатых словом, делом бедных, И не иди во стан безвредных, Когда полезным можешь быть!..»).

В стихотворении «Поэт и гражданин» Некрасов окончательно формулирует свою поэтическую и идеологическую программу. Стихотворение построено как диалог поэта с гражданином, являющегося представителем общественности и требующим от поэта служения обществу своей поэзией. Этот диалог можно понять как диалог внутренний, поскольку за обоими голосами стоит сам Некрасов, который осознает себя одновременно и художником и патриотом. Произведение явно соотносится по форме и по тематике с пушкинскими стихами «Разговор книгопродавца с поэтом» и «Поэт и толпа», тоже построенными в форме диалога. Некрасов, таким образом, вступает не только в демонстративный спор сам с собой, но и в полемику с Пушкиным, цитируя в своем стихотворении от лица Поэта пушкинские строки:

Не для житейского волненья,

Не для корысти, не для битв,

Мы рождены для вдохновенья,

Для звуков сладких и молитв.

Некрасов приводит их для того, чтобы их опровергнуть устами Гражданина:

… я восторг твой разделяю,

Но, признаюсь, твои стихи

Живее к сердцу принимаю...

<...>

Нет, ты не Пушкин. Но покуда

Не видно солнца ниоткуда;

С твоим талантом стыдно спать;

Еще стыдней в годину горя

Красу долин, небес и моря

И ласку милой воспевать...

Таким образом, Отечество находится, по мысли Гражданина, в опасности, в бедственном состоянии, и посему им объявляется своего рода «военное положение» в искусстве (хотя по видимости и нет никакой войны). Но Некрасов именно зовет в бой, «в огонь» – за освобождение народа, в бой, который закончится, только когда народ избавится от своей скорбной участи.

Не может сын глядеть спокойно

На горе матери родной,

Не будет: гражданин достойный

К отчизне холоден душой —

Ему нет горше укоризны...

Иди в огонь за честь отчизны,

За убежденье, за любовь,

Иди и гибни безупречно –

Умрешь не даром: дело прочно,

Когда под ним струится кровь...

Поэт признает в конце концов правоту гражданина, но жалуется на отсутствие дара и вдохновенья, на потерю сил («Под игом лет душа погнулась, остыла ко всему она, И Муза вовсе отвернулась, презренья горького полна»).

Некрасов постоянно изображает себя слабым, грешным, лишенным сил, не могущем далее бороться за свои идеалы. Достойных борцов он видит лишь в своих соратниках: Белинском, Добролюбове, Чернышевском. В их облике он всякий раз подчеркивает самоотверженность и :

Суров ты был, ты в молодые годы

Учил рассудку страсти подчинять.

Учил ты жить для славы, для свободы,

Но более учил ты умирать. («Памяти Добролюбова»).

О Чернышевском:

Но любит он возвышенней и шире,

В его душе нет помыслов мирских.

«Жить для себя возможно только в мире,

Но умереть возможно для других!»

В этих стихах появляется церковная лексика (например, упоминание о «помыслах мирских»): Некрасов описывает борцов за идею освобождения народа как христианских мучеников за веру. Так, в облике Добролюбова он подчеркивает аскетизм («Сознательно мирские наслажденья Ты отвергал, ты чистоту хранил, Ты жажде сердца не дал утоленья; как женщину, ты родину любил…»), самоотре
Notice: Undefined variable: print in /home/area7ru/literature.area7.ru/docs/index.php on line 599

Notice: Undefined offset: 1 in /home/area7ru/area7.ru/docs/linkmanager/links.php on line 21