"Вишневый сад" А.П. Чехова и "Дом, где разбиваются сердца" Б.Шоу

Сопоставительный анализ драматических произведений “Вишневый сад” А.П.Чехова и “Дом, где разбиваются сердца” Б.Шоу дает возможность выйти за рамки традиционно узких представлений об одной отдельно взятой литературе и показать, как чеховские традиции преломляются в творчестве английского драматурга. Этот урок проводится после изучения пьесы “Вишневый сад”, когда учащиеся уже уяснили себе своеобразие “новой” драмы Чехова. Урок может быть проведен в любой форме, но, думается, лучше следовать плану: 1) развитие действия и проблематика пьесы; 2) структура мотивов; 3) структура конфликта.

Своей пьесе “Дом, где разбиваются сердца” Б.Шоу дал подзаголовок “Фантазия в русском стиле” – так он определил жанр своего произведения. Английский драматург, как и Чехов, обращается к теме буржуазно-дворянской интеллигенции, и хотя его герои, представители западной культуры, действуют в иных исторических и социальных обстоятельствах, нежели русские интеллигенты рубежа веков, но общее недовольство окружающей жизнью, ожидание перемен тоже становится фактом их повседневного существования. На это в первую очередь обратим внимание и проследим, как в сюжете произведения выражается эта мысль. Сразу оговоримся, что в пьесе Шоу нет подражания русскому драматургу, речь идёт о своеобразном развитии чеховских традиций, но некоторые детали сразу обращают на себя внимание. Например, Шоу поселил своих героев в доме, похожем на корабль. Дом-корабль – это так же красиво, как и дом, окруженный цветущим вишневым садом. В первой сцене “Дома, где разбиваются сердца” молодая особа читает Шекспира, так ведь и Лопахин в начале пьесы засыпает над книгой, и, скорее всего, это тоже был Шекспир, потому что в конце второго действия он обратится к Варе со словами: “Охмелия, о нимфа, помяни меня в твоих молитвах” (от такого любителя чтения трудно ждать, что он запомнит давно! прочитанную вещь); стук топора в последнем действии “Вишнёвого сада” обернется гулом бомбардировщика у Шоу, звук лопнувшей струны – мелодией флейты. Конечно, корабль не становится образом-символом, как вишнёвый сад, и не является центральным образом произведения, не несёт важной смысловой функции гул бомбардировщика и мелодия флейты, это лишь бытовые детали и не больше, но совпадения отнюдь не случайны.

Чтобы проследить особенности сценического движения обеих пьес, нужно вспомнить, что один из исследователей творчества Чехова Т.К. Шах-Азизова так характеризовала построение драмы Чехова: “Первый акт начинается с относительно медленного вступления, как бы экспозиции к действию…Движение первого акта довольно быстрое, бодрое, с последовательным наращиванием количества происшествий и действующих лиц, так что к концу акта мы уже знаем всех персонажей с их радостями и горестями, карты открыты и никакой тайны нет. Затем второй акт – замедленный, движение и общая тональность его приглушены, общий характер – лирическое раздумье… В этом акте психологически подготавливается кульминация – развиваются, усиливаются намеченные вначале настроения и стремления действующих лиц, приобретающие оттенок нетерпеливости, потребности что-то решить, что-то изменить для себя. Третьи акты у Чехова – обычно кульминационные…” Сценическое движение драмы Б.Шоу будет аналогичным. Проследим его развитие.

Действие первое. В доме старого капитана Шотовера появляется девушка, это Элли, приглашенная Гесионой Хэшебай,его дочерью. Ее никто не встретил, поэтому она садится на подоконник и ждет, когда кто-нибудь появится. Первой ее обнаруживает старая служанка, потом заходит сам капитан. С этого момента количество действующих лиц начинает стремительно нарастать: леди Эттеруорд, миссис Хэшебай, Мадзини, Гектор Хэшебай, Менген, Рэнделл Эттеруорд появляются друг за другом в обозначенной последовательности. Последовательно нарастает и количество происшествий. Из этого действия мы узнаем, что у капитана Шотовера две дочери. Одна, Гесиона Хэшебай, живет в его доме, другая, леди Эттеруорд, двадцать лет назад уехала, выйдя замуж. Этого капитан не может ей простить и делает вид, что не узнает ее, когда она появляется. Элли рассказывает Гесионе о своем отце, Мадзини, человеке бедном, и о женихе Менгене, богатом предпринимателе, затем о Марке Дарни, в которого она влюблена. Гесиона, в свою очередь, пытается отговорить Элли от брака по расчету, но девушка тверда в своем намерении. Картина получается исчерпывающей, все карты открыты, и никакой тайны нет. Уже в этом действии мы обращаем внимание на то, что английский драматург передал в пьесе тот тип общения, который свойственен русской, а не западной культуре. Это у русского человека есть потребность видеть в своём доме не только друзей, но и знакомых, делиться с ними мыслями и переживаниями, тогда как душевная жизнь западного человека более закрыта, и общение сводится больше к receptions, на которых все стоят и разговаривают о погоде. Способность русских к общению наверняка поразила Шоу, читавшего и Чехова, и Толстого, и Достоевского, и ему захотелось “пофантазировать”. В “Доме” такое же вавилонское столпотворение, как и у Раневской, споры, ссоры, примирения, и благодаря этому душевность атмосферы.

Действие второе. Тихий вечер, беседы, рассказы о себе. Мы следим за действием и понимаем, что герои Б.Шоу – милые люди, но жизнь их пуста. Поскольку пустое пространство стремится к заполнению, они заполняют свою жизнь обедами, вином, флиртом. Единственное событие, нарушающее тихое течение вечера, – это появление вора. (Линия Гиннес (служанка) – Билли Дэн (вор) нечто аналогичное линии Дуняша – Епиходов: судьба слуг является повторением судьбы их господ.) Это событие подчеркивает, что обитатели Дома – люди, неспособные принимать решение, брать на себя ответственность. Вора схватили, но отпускают, даже приплатив ему, только бы не было осложняющих жизнь хлопот.

Третье действие происходит в тихую безлунную ночь. Все обитатели Дома снова собрались вместе, На садовой скамье спит капитан Шотовер, рядом с ним сидит Элли, Гесиона с Менгеном прогуливаются позади них. Входит Гектор и останавливается рядом с леди Эттеруорд, томно раскинувшейся в гамаке. Нет только Мадзини и Рэнделла – они спят в своих комнатах. Разговор идет общий и вроде бы ни о чем, но очень быстро приобретает направление, выраженное репликой Гектора: “…Смысла в нас нет ни малейшего. Мы бесполезны, опасны. И нас следует уничтожить”. И ни у кого нет рецепта, как можно сделать жизнь осмысленной. Все это только разговоры, понемногу приобретающие оттенок нетерпеливости. Все чувствуют потребность что-то решить, что-то изменить для себя, но герои непрактичны и неэнергичны, и у них нет будущего.

Шоу, как и Чехов, вывел в пьесе три поколения: капитан Шотовер, мудрый старик, единственный кормилец семейства, дочери Гесиона и Ариадна, обрисованные наиболее сатирически, и юная Элли, представительница поколения, убежденного в том, что “содержать” душу “стоит гораздо дороже, чем, скажем, автомобиль”, поэтому мотив прошлого, настоящего и будущего прослеживается в произведении. Но не эти мотивы доминируют. Центральной будет тема пустоты жизни, потерянной красоты и любви, приближающейся катастрофы. (Яма с песком, динамит в руках капитана, взрыв?) Почему у обитателей Дома и их гостей обязательно разбиваются сердца? Почему такое большое место в их жизни занимает любовь? Ведь не любовь же должна быть целью существования, когда уже за пятьдесят? Нет другого занятия, потому что по факту происхождения герои могут позволить себе не работать? Задумаемся над этим. Герои не хотят жить в мире обыденном, а любовь уводит от обыденности. И все-таки их жизненная философия – философия беспомощная: стремиться еще раз пережить те прекрасные мгновения любви, которые однажды судьба подарила им.

В начале третьего действия герои пьесы слышат странные звуки. Менген – будто идет поезд, Гектор – грозное рычание неба, миссис Хэшебай – чудесное жужжание – один звук вызывает столь различные ассоциации. Герои или не догадываются, или не хотят знать, какая угроза над ними нависла. В конце пьесы раздается отдаленный глухой взрыв и все в недоумении: “Что это такое?” Что это такое, понимают Менген и вор, они бегут в сад, потому что там есть погреб, в нем можно спрятаться, а остальные воспринимают бомбардировку со странным воодушевлением: “А этот звук в небе? Чудесно! Точно настоящий оркестр”. Потом страшный взрыв сотрясает землю, пока все живы, бомба попала в песочную яму, где спрятались два деловых человека – Менген и вор. “Но какое замечательное ощущение! Я думаю – может быть, они снова прилетят”,– этой фразой заканчивается пьеса Б.Шоу. Страх смерти заменяет остроту переживаний, возвращает вкус к жизни. Пьеса заканчивается кульминационным моментом, развязки по сути нет, но третий акт как бы пролог ненаписанной драмы. Это тоже чеховская традиция.

В пьесе Б.Шоу, так же как у Чехова, приглушен конфликт, нет четкого деления на положительных и отрицательных героев. Вот перед нами Элли. Милая девушка, жертвующая собой, чтобы спасти отца, оказывается практичной и расчетливой особой, ищущей выгоду в браке с миллионером. Миссис Хэшебай хочет спасти Элли от этого брака, но делает она это, соблазняя Менгена. Непорядочным на первый взгляд представляется поведение Гектора, мужа миссис Хэшебай, который очаровал Элли, она влюбилась в него без памяти, но лгун и хвастунишка оказывается умным и добрым человеком. У него целый ящик медалей Альберта за спасение погибающих, и он никогда не хвастается тем, что совершил на самом деле, стыдится даже. Эта положительная черта характера выясняется тут же, стоило нам лишь ужаснуться его вероломству и нахальству. Да и Босс Менген столь же мало подходит на роль злодея, сколь и Лопахин. Шоу, конечно, не ставит знака равенства между понятиями красивый человек и добродетельный человек, но красивый и порядочный – да. Гесиона и Ариадна дьявольски красивы, Элли мила и привлекательна, Гектор очень красивый человек, а Менген, по словам одного из героев, чучело. Пока этот “человек очень непривлекательного вида” имеет намерение жениться на юной девушке, он может выглядеть злодеем, а когда пытается оградить себя от “маленькой авантюристки, которая ищет себе мужа, – уже жертва. Все герои вызывают сочувствие и симпатию, нет злодеев, на противодействии которым строится конфликт. Поэтому в пьесе разрушается сквозное действие, ключевое событие, организующее сюжетное единство драмы. В самом деле, миссис Хэшебай приглашает в свой дом Элли, ее отца и Менгена, расстроить чудовищный, с ее точки зрения, брак между девушкой и миллионером. (Кстати, почему ее так заботит судьба Элли, как она с ней познакомилась и узнала о ее проблемах, так и остается непонятным). Но к началу второго действия уже выясняется, что Элли тверда в своем намерении. Конфликт теряет силу и не получает другого оборота.

Б.Шоу, конечно, хорошо знал творчество Чехова, и проблематика чеховских драм не казалась ему исключительно русской, действие легко могло быть перенесено в любой буржуазный или интеллигентский дом в Европе. Он это и сделал, перенес в дом капитана Шотовера. Этот дом населил добрыми, милыми людьми, ведущими пустую жизнь и страдающими от этого. Но если у Чехова нельзя не заметить сочувствия к героям, то у Шоу нотки сочувствия приглушены. Дистанция между обликом героев и идеалами Чехова хорошо ощущается читателем благодаря образу вишневого сада, огромной неповторимой ценности, а у Шоу дом старого капитана – корабль, севший на мель, в плавание ему не пуститься. Образ сада – красоты, созданной общими усилиями природы и человека,– оказывается символом жизни разумной и свободной. Корабль у Шоу тоже символ красоты, поэзии, но он совершенно бесполезен и не рождает у читателя ощущения исторической перспективы.