Реферат: Время и история в творчестве Чехова

ПОНИМАНИЕ ВРЕМЕНИ И ИСТОРИИ В ТВОРЧЕСТВЕ А. П. ЧЕХОВА.

Проблематика творчества Чехова это проблематика соотношения вечности и времени, знания и незнания, человеческой общности и человеческого одиночества, разумности и безнадежности человеческого существования, Бытия и Ничто. Однако, кропотливо промысливая вторые составляющие перечисленных нами оппозиций, Чехов как бы оставляет за рамками первые. В его произведениях не сказано ничего определенного о вечности, знании, общности, разумности, бытии. Лев Шестов писал: "Чехов певец безнадежности". Анализируя чеховские произведения, Шестов рисует мир, полный абсурда, торжества смерти. "гниющих живых организмов", "творчества из ничего". Единственный герой Чехова - безнадежный человек. Он стремится вырваться из своего положения, но не может. Разрушение побеждает. У него ничего нет, он все должен создать сам, следовательно, "проблема "творчества из ничего" единственная проблема, которая может вдохновить Чехова. А эта задача относится к последним вопросам бытия. Колебание здесь необходимый составной элемент в суждениях человека, которого судьба подвела к роковым задачам." (“Творчество из ничего”).

Чеховский герой это всегда движение сознания. Движение возможно во времени. По этому время - важнейшая для Чехова категория, относительно которой только и может быть виден человек. Вечность - время - первейшая для Чехова оппозиция. Но, описывая жизнь человека в экзистенциальных категориях, Чехов помещает героев область действительного, тогда как, другие составляющие взятых нами оппозиций (вечность, знание, общность, разумность, бытие) помещаются Чеховым в область возможного. Настаивая на экзистенциальной интерпретации своих героев, Чехов всегда обозначает это как условие возможности выхода на уровень метафизики. Бог, вечность, истина - вот ориентиры чеховского творчества. Прослеживая движение сознания своего героя, фиксируя его в момент крика в пустоте, Чехов всегда оставляет свободное место для духовной реализации. Прийти к основаниям бытия может только тот, кто уже в движении. Экзистенциальное говорение - метод, применяемый Чеховым в его произведениях. Шестов, называя творчество Чехова как почти апофеоз беспочвенности, принимает во внимание только один, обозначенный нами аспект, и просто игнорирует или не замечает второй.

Чеховский герой, выражаясь словами Хайдеггера, заброшен в мир вещей, быта. Он связан с миром вещественным тесной, почти колдовской связью, разорвать которую возможно лишь путем сильного духовного напряжения. Это какой-то порочный круг, в котором движется человек, фатально совершая оборот за оборотом, повторяя пройденный путь и будучи обреченным на эти бесчисленные повторения. Так происходит в том случае, когда искажена направленность сознания, собственное Я детерминировано дурной, враждебной вещностью. Осуществляя естественную попытку выхода из удушающей человека замкнутости, он обозначает окружающую его действительность как нереальную, несуществующую, иллюзорную. И наоборот, когда вектор сознания направлен в глубину собственного Я как места бытия Божия, весь ассоциативный ряд, который строится в результате общения с миром вещественным, высвечивает звенья золотой цепи, ведущей от человека к Богу.

Чехов наделяет природу, мир объектный, одушевленностью, самостоятельной силой. При этом он идеально выдерживает точку положения дирижера, который всегда "над". Стихия разнуздана достаточно, чтобы погубить слабого, но и на столько, чтобы, с одной стороны, быть всегда подвластной художнику глиной, материалом, из которого он в любой момент может заново вылепить то или это ( для сравнения, природа у Пушкина ("Мчатся тучи, вьются тучи"), у Толстого всегда готова поглотить самого автора и фиксирует состояние души героя на точке замирания, описывает оттенки одного состояния или движения ), с другой стороны, мир вещный проявляет динамику человеческого духа, как лакмусовая бумажка химический элемент.

Наша литературоведческая традиция, говоря о преемственности чеховской драматургии, часто сравнивала усадьбу как место действия в пьесах Чехова и Тургенева. Здесь важно то, что Тургенев берет усадьбу как плоскость, лишенный глубины фон, на котором разворачивается и наблюдается зрителем психология героев. Задача Чехова иная. Функция усадьбы это функция емкости, аквариума, внутрь которого помещены носители этой самой психологии. Здесь внимание направлено не на то, каковы эти стенки, а на само их наличие, на то, как начинают вести себя герои, ощущая эту враждебную им замкнутость и тяготясь ею.

Чехов, будучи злейшим врагом всякого рода концепций, законченных учений, "мировоззрения" - слово, которое он использовал для обозначения завершенных умозрительных построений, основанных на посылках и доказательствах, - тем не менее, создал целую систему знаков в своих произведениях. Эта система охватывает любые проявления окружающей человека действительности, начиная с самых мелких бытовых предметов и звуков и заканчивая элементами природной стихии, звуком порвавшейся, кажется, где-то во вселенной струны. В. Э. Мейерхольд об этом говорил так: "До Станиславского в Чехове играли только сюжет, но забывали, что у него в пьесах шум дождя за окном, стук сорвавшейся бадьи, раннее утро за ставнями, туман над озером неразрывно...связаны с поступками людей, их действиями, взаимоотношениями. Это было тогда открытием". Добавим, что не просто связаны, но и являются зачастую непременным условием именно таких поступков, действий, взаимоотношений, а не иных.

"Море было величавое, бесконечное и неприветливое..." Таким видит море Ананьев, персонаж рассказа "Огни". Сочетание "вечности" и "неприветливости" здесь не случайно. Вечность не имеет к чеховским героям никакого отношения. А если и имеет, то чаще всего понимается ими в искаженном виде, как нечто, заведомо обладающее временной характеристикой, скорее, как время, растянувшееся по двум направлениям прошлого и будущего так, что глаз человеческий не в состоянии ухватить пределы этой линии, как время, по своей бесконечности напоминающее вечность. "Вы знаете, когда грустно настроенный человек остается один-на-один с морем или вообще с ландшафтом, который кажется ему грандиозным, то почему-то к его грусти всегда примешивается уверенность, что он проживет и погибнет в безвестности, и он рефлекторно хватается за карандаш и спешит записать на чем попало свое имя."

В "Огнях", в "Даме с собачкой", в о многих других рассказах море является активным фоном, действующим условием, провокацией героя на мысли, поступки, которые становятся детерминантами последующей сюжетной канвы. Способностью "комбинировать свои высокие мысли с самой низменной прозой", в которой признается Ананьев, в такой же мере обладает и Гуров в "Даме с собачкой".

Наряду с системой универсальных знаков, Чехов выстраивает ряд знаков индивидуальных, личных, служащих индикаторами развития сознания каждого отдельного героя. Это крыжовник в "Ионыче", зонтик в "Трех годах", пурга в рассказе "По делам службы", убытки в "Скрипке Ротшильда" и многие другие. Каждый чеховский персонаж имеет свою личную метку, свой собственный указатель направления внутреннего движения. Здесь очевидна разница подходов Чехова и Толстого к пониманию человеческого Я. Для наглядности приведем в пример эпизод с дубом в "Войне и мире", который стал уже общим местом, так часто он упоминается в литературоведении. Герой Толстого статичен, мы можем лицезреть лишь разные грани личности, разные грани, не как принципиально разнящиеся стороны одного и того же Я. Толстой, прописывая портрет человека, разрабатывает бесконечное множество оттенков , но одного и того же цвета. Сознание чеховского персонажа всегда в движении. Это движение дискретное, скачками, переход из одного состояния в другое осуществляется через разрывы, разломы сознания. Каждый раз мы застаем новое Я.

"Яков никогда не бывал в хорошем расположении духа, так как ему постоянно приходилось терпеть страшные убытки... надзиратель уехал в губернский город лечиться и взял да там и умер. Вот вам и убыток." "Он недоумевал, как это вышло так, что за последние сорок или пятьдесят лет своей жизни он ни разу не был на реке, а если, может, и был, то не обратил на нее внимания?.. На ней можно было бы завести рыбные ловли, а рыбу продавать купцам... Какие убытки! Ах, какие убытки!" И дальше: "Зачем вообще люди мешают жить друг другу? Ведь от этого какие убытки! Какие страшные убытки! Если бы не было ненависти и злобы, люди имели бы друг от друга громадную пользу". "Убытки" из бытовых вырастают во вселенский масштаб, до ущербности, убыточности вообще бытия. Перед смертью у Якова появляется другая метка, новая для него точка отсчета - "польза".

Чаще всего окружающая чеховского героя действительность враждебна ему, дика, непонятна, а потому неприемлема и инстинктивно выводится за рамки собственного бытования, на уровень внешнего. Человек озабочен постоянным дистанцированием от нее. Так происходит со следователем Лыжиным в рассказе "По делам службы". Соцкий представляется ему колдуном в опере, Метель воет. "Ба-а-а-тюшки! - провыла баба на чердаке, или так только послышалось. - Ба-а-а-тюшки мои-и!" Что-то стучит о стену. Все это начинает казаться Лыжину чуждым, неинтересным, неестественным, нереальным, люди перестают быть людьми, а только чем-то "по форме". Он мечтает о том, как попадет в Москву, только там жизнь может быть настоящей, а сейчас ему от жизни хочется одного: "...скорее бы уйти, уйти". Затем Лыжин едет к фон-Тауницу, дорога кажется ему странной, кони несутся куда-то в пропасть. Потом он попадает в усадьбу. И уже этот дом начинает казаться ненастоящим, не существующим на самом деле. Мир превращается в бесконечную цепь нереальных картин, миражей, иллюзии цепляются одна за другую и мир становится навязчивой иллюстрацией призрачного бытия. Даже будущее, так отчетливо представлявшееся ему в мечтах по началу, теряет всякие очертания.

Основной принцип, которым руководствуется Чехов, прописывая своих героев, это дискретное движение сознания во времени. Последовательно отслеживая все фазы движения сознания своих героев, Чехов каждый раз четко фиксирует точки слома, изгиба, срыва или возобновления духовной работы персонажей. Для этого Чехов вводит личное время, как бы "хронометр", который работает в разных режимах для каждого отдельного человека и своей мерной пульсацией либо отмечает, проявляет деятельность сознания, либо стимулирует, а иногда и обрывает ее. Сознание четко реагирует на внешние раздражите
Notice: Undefined variable: print in /home/area7ru/literature.area7.ru/docs/index.php on line 599

Notice: Undefined offset: 1 in /home/area7ru/area7.ru/docs/linkmanager/links.php on line 21