Контаминация как результат взаимодействия единиц языка (на материале фразеологии)

Данный доклад учителя можно обсудить на факультативе по русскому языку в старших классах.

Теория переходности в лингвистике давно была предметом пристального внимания учёных. Языковеды XIX - начала XX в. выявили и исследовали различные виды переходности в языке. Но ряд вопросов, связанных с проблемой переходности, остаётся нерешённым до сих пор. В последнее время немало говорится о так называемых контаминированных формах, получающих всё большее распространение в речи и языке. Энциклопедия «Русский язык» даёт следующее определение этому явлению: «Контаминация - взаимодействие, скрещивание, объединение языковых единиц или их частей на основе их структурной, функциональной или ассоциативной близости, приводящее к их семантическому или формальному изменению, а также к образованию новой языковой единицы» [1].

Что же даёт исследование контаминации в языке? Во-первых, оно обогащает теорию языковой переходности; во-вторых, контаминированные образования играют немалую роль при рассмотрении живого языка и механизма его развития; в-третьих, изучение контаминации расширяет наши представления об арсенале и функциях средств речевой выразительности, представляет интерес как широко используемый авторами в публицистике и художественной литературе стилистический приём.

Как известно, существуют три основных типа контаминации: лексическая, фразеологическая и синтаксическая [2].

В книге Л.И.Брежнева «Целина» мы находим такой пример лексической контаминации, характеризовавший в те дни некоторых людей, приезжавших на целину за «длинным рублём»: «Попадались люди случайные, корыстные, с непомерными претензиями, не желавшие считаться ни с чем. Их метко называли «землепроходимцами», и с ними пришлось столкнуться в первой же поездке по Северному Казахстану» [3].

Благодаря удачному соединению двух слов «землепроходец» и «проходимец» в одном, автор достигает большого смыслового эффекта.

В обиходе можно услышать, например, такое: - Как дела? - КЫГЫБЫчно. Здесь мы наблюдаем смешение двух языковых единиц: как обычно и КГБ.

В фильме «Будьте моим мужем» одна из героинь говорит другой: «Мы, женщины на юге, должны быть абсолютно непокобелимы» (непоколебимы и кобель).

На митинге, проходившем в одном из российских регионов, был такой лозунг: «Лучше Сталин, чем МедвеПуты» (Медведев и Путин).

После неудачного выступления сборной России на Олимпиаде -2010 в Ванкувере Михаил Задорнов в своём блоге употребил контаминированное выражение: Тягомутко (Тягачёв и Мутко).

Другие примеры лексической контаминации: «самомучитель» (самоучитель + мучитель); «филолух» (филолог + олух); «пейсатель» (пей + писатель); «брагоухающий» (брага + благоухающий); «трагикомический» (трагический + комический); «судержанки» (суд + содержанки); «АиФория» (АИФ + эйфория); «БАМкротство» (БАМ + банкротство); «валенсовать» (Валенса + бастовать); «интернетционал» (интернет + Интернационал); «лжизнь» (ложь + жизнь); «благостыня» (благо + милостыня); «кипятичайник» (кипятильник + чайник); «туберкулит» (туберкулёз + радикулит); «овощехоронилище» (овощехранилище + хоронить); «пешкомобиль» (пешком + автомобиль); «бредография» (география + бред); «белток» (белок + свиток); «мафрупция» (мафия + коррупция); «феноменяльный» (феноменальный + меняла); «Ф. Толстоевский» (Толстой + Достоевский); «рейгалитика» (Рейган + политика); «рейганомика» (Рейган + экономика); «лукомол» (Лукашенко + комсомол) [4]; «искусстводав» (искусствовед + удав) [5]; «издранное» (избранное + содрать) [6]; «селявизмы» (селяви [фр.] + афоризмы) [7]; «пропагандаторы» (пропагандисты + агитаторы) [8]; «Камилочет» (Камило + Пиночет) [9]; «хилософия» (хилость + философия) [10]; «свиноватый» (свинья + виноватый) [11]; «крысавица» (крыса + красавица) [12]; «человекопад» (человек + водопад) [13]; «мясло» (мясо + масло) [14] и другие.

В лингвистической литературе явление контаминации обычно рассматривается как разновидность нарушения литературной нормы. Однако речевая практика говорит о возможности проникновения контаминированных единиц в литературный язык. На разных уровнях языка эта возможность неодинакова. В лексике в настоящее время практически нет подтверждающих её примеров; во фразеологии примеры немногочисленны («кануть в вечность», «на живую руку», «пятая спица в колеснице» и некоторые другие), зато в синтаксисе они представлены довольно широко (например, переходные явления в «чужой речи»). Это конструкции предложений, совмещающие признаки прямой и косвенной речи, позволяющие чередовать «точное воспроизведение чужой речи с простой передачей её содержания» там, где это нужно [15].

Явление фразеологической (как и лексической) контаминации - сфера живой, разговорной речи, откуда контаминированные формы проникают в язык интернета, газеты и в публицистику, почти всегда являясь нарушениями литературной нормы. В процессе речи говорящий, начиная формулировать мысль, опирается на определённую, «соответствующую содержанию конструкцию», но затем отходит от неё и «соскальзывает» на другую, тождественную или близкую первой» [16].

Некоторые исследователи фразеологического состава современного русского языка считают, что есть все основания признать скрещение фразеологизмов «закономерным фактом языкового развития» [17]. Но, будучи одним из очень интересных примеров индивидуального преобразования фразеологизмов, рассматриваемая контаминация является почти неизученной.

Условий, способствующих возникновению фразеологической контаминации, несколько. Среди них: а) смысловая и структурная близость фразеологических единиц; б) поиски говорящими экспрессии выражения; в) ослабление лексического значения и компонентов фразеологизма (на место этих слов становятся синонимичные единицы); г) живая, непринуждённая речь, допускающая подмену компонентов в близких по смыслу выражениях (это зависит от общей речевой культуры говорящего, от того, в какой степени он владеет языком).

Неправильное новообразование «поднять тост» возникло как контаминация выражений «поднять бокал» и «предложить тост». Разговорная речь допускает подмену компонентов и в следующих близких по смыслу выражениях: «быть может статься» (быть может + может статься); «попасть в галошу» (попасть впросак + сесть в галошу); курс «холодной разрядки» (холодная война + политическая разрядка); превозносить до седьмого неба (превозносить до небес + чувствовать себя на седьмом небе); «семисезонное пальто» (демисезонное пальто + семилетнее пальто); «не плюй в колодец, вылетит - не поймаешь» (не плюй в колодец - пригодится воды напиться + слово не воробей, вылетит - не поймаешь) и многие другие.

Возникает вопрос: все ли случаи подобного «словотворчества» стоит осуждать? Думается, что нет. Их нужно разграничивать. Ведь наряду с «литературными неряхами» встречается немало художников русского слова, достигающих в своих произведениях особых литературных эффектов, «перелицовывая», обновляя некоторые единицы языка. В раннем творчестве А.П.Чехова мы находим немало каламбурных скрещений, представляющих собой образцы сознательной контаминации. Они встречаются и в поздних его произведениях, в частности, в «Острове Сахалине»: « - И не вернётся. Баба она молодая, вольная,- чего ей? Залетела как птица - и была такова, ни слуху, ни духу… вот сиди и жди ветра в поле, свою жёнушку». Новообразование «жди ветра в поле» образовано на основе фразеологизмов «жди у моря погоды» и «ищи ветра в поле», оно получило новое значение («томительное и бессмысленное ожидание»), отвечающее контексту и имеет бо582756
Notice: Undefined variable: print in /home/area7ru/literature.area7.ru/docs/index.php on line 599

Notice: Undefined offset: 1 in /home/area7ru/area7.ru/docs/linkmanager/links.php on line 21